Мы с мужем были так молоды, так беспечны! Нам везло, и у нас все получалось. До поры до времени… Но пришла беда
Мы были молоды и беспечны — я и Марк, когда познакомились. Нам по двадцать. Любовь с первого взгляда. Романтические встречи, веселые вечеринки, мечты о лучезарном будущем. Потрясающе: у нас так много общего! Кто бы засомневался в том, что всю долгую и счастливую жизнь мы проведем вместе! Беззаботность и беспечность, бурное веселье и неукротимая жажда жизни — вот что в тот период я запомнила лучше всего. Поженились на последнем курсе университета, а после его окончания нам как-то очень быстро удалось основать собственную фирму. Мы закрутились в круговороте работы. Беззаботные деньки закончились, но жилось нам по-прежнему легко и весело. Да, отрасль, в которой мы трудились, требовала полной отдачи — просиживание у компьютера, сотни деловых звонков, переговоры с партнерами… Наши дела шли в гору. Фирма начала приносить хорошие доходы. Успех сопровождал нас! Поздно вечером, усталые, но удовлетворенные, возвращались домой, открывали бутылочку хорошего вина и расслаблялись, упиваясь своей любовью и засыпая в объятиях друг друга. А следующий день опять сулил новые яркие эмоции. Два года спустя купили шикарный дом. Завели правило устраивать развеселые пирушки для друзей. У нас народ собирался охотно — ели изысканные яства, пили дорогие напитки, купленные, естественно, нами.
— За ваше семейное счастье! — поднимали бокалы гости. — Пусть так длится вечно! Мы с Марком были щедры, и нам это нравилось. Могли себе позволить жить на широкую ногу. Выходные в Париже? Запросто. Катание на лыжах в Альпах? Айда!
Кроме того, любили красивые, дорогие вещи, антиквариат, живопись, редкие иконы.
И тут случилось непредвиденное — я забеременела. Вообще-то пока не планировали заводить детей, но раз так распорядилась судьба… Ничего, справимся. Лишь бы это нашему бизнесу не повредило.
— Придется мне подкорректировать свой образ жизни, — тяжело вздохнула я.
— Конечно, любовь моя, — нежно обнял меня муж. — Теперь у нас будет настоящая семья. На работу я ездила почти всю беременность. А потом родилась наша Анечка, наше солнышко — красивая, здоровая малышка. Мы с Марком ее обожали! Как мне нравилось возиться с крохой, обцеловывать ее с ног до головы, петь ей колыбельные, гулять с ней! Наверное, лишь тогда я была по-настоящему счастлива. Осознала это несколько позже. Когда нашей малышке исполнилось полтора года, Марк сказал мне:
— Знаешь, милая, мне тебя в фирме ужасно не хватает — ты ведь моя правая рука.
Что было делать! Мы определили дочку в частный детский сад, а на вечерние часы наняли няню с отличными рекомендациями. Постепенно наша жизнь стала входить в прежнюю колею. Работали допоздна. И нередко позволяли себе развлечения и путешествия по Европе, все меньше времени проводя с ребенком. Так хотелось еще пожить для себя, вкусить всех прелестей молодости!
— Успеем еще дома насидеться! — говаривал мой муж. — Вот повзрослеем, остепенимся. А Анечка… Мы же ее очень любим. И она так привязана к няне! Когда подрастет, будет с нами путешествовать. Исполнится ей шесть лет, повезем ее в парижский Диснейленд — туда только с этого возраста можно. И вот прошло время… Дочкино шестилетие решили отметить в Париже. Доченька была на седьмом небе от счастья, и мы с мужем так радовались за нее!
…Мне тяжело вспоминать то, что случилось. Отчетливо помню, как Аня сидела на скамейке и с удовольствием ела лимонное мороженое. Мордашка у нее была такая довольная! Мы с Марком стояли в двух шагах от нее и обсуждали дальнейший план развлечений. Время от времени я поглядывала на дочь. И вот посмотрела в очередной раз… На скамейке малышки не было. Она исчезла.
— Аня! Аня! — в два голоса громко кричали мы, бегая по парку. — Анечка, ты где?
Смерть нашей дочери заставила нас с Марком переосмыслить всю жизнь. Произошла полная переоценка ценностей. Мы были, увы, чересчур легкомысленны и много думали об удовольствиях, не уделяя Анечке того внимания, которое было ей просто необходимо. Мы ее проглядели…
Об исчезновении девочки сообщили обслуживающему персоналу парка. Вскоре приехала полиция. Я, как могла, пыталась объясняться по-английски:
— Моя дочка… Она пропала! Мы не можем ее найти. Ее зовут Аня. Ей шесть лет. Она была одета в такое короткое розовое платьице! Но меня никто не понимал. Тогда Марк позвонил в российское посольство. Через час нашу дочку уже искала не только полиция, но и представители посольства. На следующий день подключилась пресса. На первых полосах газет появилась фотография нашей Ани. Людей призывали присоединиться к поиску. Но дочка как сквозь землю провалилась. Никто нам не звонил с требованием выкупа. Ничего… Тишина… Ее нашли через две недели в Сене. Зверски изнасилованную и утопленную. Тяжело описать словами то, что мы тогда чувствовали. После всех пережитых эмоций, бесплодных поисков, полного бессилия это нас добило. Еще месяц назад мы были хозяевами жизни. А теперь она показала нам, как ничтожны перед ее неумолимой реальностью люди. Слезы проливали сутками. «Ничто уже не вернет нам дочь, — в отчаянии думала я. — Вместо того чтобы проводить все время с ней, мы бездумно катались по миру, купались в удовольствиях. Теперь больше никогда не увидим, как она растет, играет, ест мороженое, плачет, улыбается». Наш брак не выдержал этого испытания. Через несколько месяцев после трагедии мы с Марком решили расстаться. Союз потерял для нас смысл. Оформили развод, продали дом. Вскоре развалился наш бизнес. Мы больше не хотели им заниматься. Мы ничего не хотели. Полгода я лечилась в психиатрической больнице от депрессии. Потом уехала к родственникам в деревню. Там, на лоне природы, в тишине, вдали от городской суеты вернула себе душевное равновесие. Однажды получила письмо от Марка. «Знаешь, — писал он. — Наше общее горе заставило меня многое переосмыслить в моей жизни. Я стал другим человеком, обрел мудрость и окреп душой. И это, наверное, естественно — после того, что случилось, мы не можем быть прежними. Но мне теперь понятна еще одна вещь. Вера, я люблю тебя. Люблю еще сильнее, чем раньше. И хочу быть рядом с тобой всю жизнь. Давай попробуем начать все сначала. Твой новый Марк». Письмо заставило меня глубоко задуматься. Я чувствовала, что Марк по-прежнему родной мне человек, да и я… Что там скрывать, тоже все еще люблю его.
Через несколько дней он приехал. Бывший муж очень изменился за то время, что мы не виделись. Возмужал. Стал более зрелым. Мы без слов обнялись и заплакали. — Вот увидишь, теперь у нас все будет по-другому, — тихо сказал он. А я поверила. …Теперь, спустя десять лет, у нас действительно все иначе. Конечно, горечь в сердце осталась (и останется навсегда). Но глядя, как растут наши сын и дочь — смеются, плачут — мы чувствуем… что прощены. Теперь наш смысл жизни — в детях, в семье.
Вера
