Последнее время я часто думаю о том, что у каждого своя судьба. И изменить ее, свернуть с проторенной дорожки не каждому по силам. Да, она иногда дает тебе шанс, но только мы часто его не замечаем или не хотим им воспользоваться…
Я всегда была амбициозна, и мой папа говорил, что это превосходное качество для жизни. Сейчас-то уже понимаю, что это прекрасно для карьеры, а никак не для счастливой семьи. Но сколько себя помню, всегда ставила цели и карабкалась к ним, не жалея сил и зачастую вопреки логике. Я из семьи врачей, одна из клиник в нашем городе даже названа в честь моей бабушки, она была гениальным отоларингологом, изобрела и запатентовала свой метод гемопунктуры в конце семидесятых годов прошлого века. В общем, выбора у меня другого не было, как пойти по стопам моих родственников, и я готовилась стать врачом. Разумеется, не просто районным терапевтом, как вы понимаете.
Школу я окончила с золотой медалью, поступила в медицинский, очень скоро стала лучшей студенткой на курсе. То есть жизнь моя катилась туда, куда ей и было положено катиться — к славе и известности, по крайней мере, так думали все, и я в том числе. После института начала работать, причем мне предложили место врача как раз в клинике, носящей имя моей бабули. Карьера моя стремилась вверх, к сияющим высотам, и я уже подумывала о поездке в Швейцарию, где в некоторых клиниках метод моей бабушки несколько изменили, модернизировали, к мне интересно было посмотреть на результаты.
НЕОБЫЧНЫЙ ПАЦИЕНТ
Ко мне на прием попасть было трудно, люди записывались за несколько месяцев, и тот больной ничем от других не отличался, пришел по записи. Я заранее ознакомилась с его картой, прочитала, что несколько лет тому назад ему поставили диагноз: инекционно-аллергический полиартрит, эритема надозум. Лечили гормонами под наблюдением врача-ревматолога, но выздоровления не наступало. Выглядел он плохо, что, собственно, и неудивительно: столько лет страдать от боли в суставах! Но чувства юмора при этом не растерял, чем меня сперва удивил, а потом и вызвал симпатию.
Звали больного Дмитрием, и он оказался семинаристом, готовился принять сан. Я, как медик и человек аналитического склада ума, далека была от религии, хотя и атеисткой себя никогда не считала. Вроде как мы с религией двигались параллельно друг другу, не пересекаясь и не сближаясь. Поначалу опасалась, что будущий батюшка начнет меня оцерковлять, но ничего подобного не произошло. Дмитрий вел себя вполне светски и мечтал только об одном — вылечиться. Кстати, на тот момент ему было тридцать лет, а за плечами — высшее образование и совсем не церковная профессия. Когда увидела его впервые, семинарию он уже заканчивал и жесткая дисциплина в «бурсе» Дмитрия почти уже не касалась.
БУДЬТЕ МОЕЙ МАТУШКОЙ!
Я пообещала его вылечить, причем полностью, без последующих рецидивов. В течение двух месяцев Дмитрий ходил ко мне ежедневно, и я каждый день обращала его внимание на улучшения, которые действительно происходили. Наконец я смогла сообщить ему, что он совершенно здоров. А, сказав это, едва не расплакалась при мысли, что он уже никогда не придет сюда и я не увижу этих необыкновенных глаз в лучиках мимических морщинок. Горевала и одновременно негодовала на себя, как же так! Я же врач, причем хороший врач, смогла вылечить довольно тяжелого больного, с которым до меня не справились другие медики, и я не довольна?! Но и будущий батюшка, как выяснилось, тоже не спешил расставаться с моим кабинетом и со мной, наши встречи все продолжались, и, наконец, я получила от Дмитрия признание в любви и предложение стать… матушкой, то есть супругой батюшки.
МОЯ НОША
Когда я объявила домашним, что выхожу замуж за священника, с ними случилась настоящая истерика, затем последовали уговоры отказаться от этой мысли и от Дмитрия, затем — угрозы, а потом — обреченная тишина. Я уволилась с работы, поскольку по церковным канонам матушка (жена священника) должна помогать своему мужу. Это ее ноша, и она ее принимает, выходя замуж за священника. Вот так примерно. Мы обвенчались, Диме дали приход за городом, и зажили совершенно другой жизнью, нежели та, к которой я привыкла и которую считала единственно верной. Как же я любила его! Сейчас то время кажется мне райским, нереально счастливым. Муж предупреждал меня о возможных лишениях, даже бедности, потому что был полон решимости восстанавливать сельский храм. Я с легкостью соглашалась на все, это «все» казалось мне прекрасным приключением. И с таким энтузиазмом взялась помогать мужу, что вскоре уже выполняла обязанности церковного старосты: собирала деньги за свечи и требы, следила за церковной кружкой, подсчитывала доход. Вместе с Дмитрием мы решали, сколько отдать на восстановление храма, сколько оставить на семью, сколько — на зарплату певчим и алтарникам. Поначалу Дмитрий хотел, чтобы я пела в церковном хоре, но вскоре понял, что насчет полного отсутствия слуха и голоса я не шутила и не кокетничала, а говорила чистую правду.
Когда я объявила домашним, что выходу замуж за священника, с ними случилась истерика, затем последовали угрозы, а потом — молчание
Некоторые прихожанки пытались со мной за дружиться, но одним-двумя визитами к нам это и ограничивалось. Разные мы были с ними, говорили на разных языках, и, как я теперь понимаю, они меня недолюбливали. Еще и потому, что я не хотела заводить ребенка. Да, в семье священника должно быть много детей. А на что их кормить-поить-одевать, когда батюшка мой норовит все наши и без того маленькие доходы угрохать на восстановление храма? Я ведь ему говорила еще в самом начале, что следует проситься служить в храм, который восстановления не требует. И все же была счастлива и собой довольна.
ПЕЛЕНА С ГЛАЗ
Но всему приходит конец, и семейному счастью тоже. Нет-нет, с Дмитрием, слава Богу, ничего плохого не случилось, и его любовь ко мне оставалась крепкой и абсолютно чистой. А вот со мной… Мне надоело быть попадьей. Оцерковить меня у Дмитрия так и не получилось, хотя он самолично меня крестил еще до нашей свадьбы. Не прилипало ко мне церковное учение, и чем дальше, тем больше вопросов по нему у меня появлялось, а вот смирения, наоборот, убавлялось. Упала пелена с глаз, туман влюбленности рассеялся, я посмотрела на происходящее глазами трезвого, нерелигиозного человека. И мне стало так стыдно, так неловко, что начала срывать злость на Диме, уговаривать его отказаться от сана и вернуться к своей прежней, светской специальности — он по первому диплому был переводчиком. Но нет, муж ни в какую не соглашался и умолял меня подумать еще, не разводиться. Я понимала: развод для него означал крах его мечты. Приход у него отнимут и, в лучшем случае, выведут за штат, то есть он сможет изредка читать свои проповеди в отдаленных храмах, где попросту не хватает священников. И я, считая себя человеком порядочным и помня о том, как сильно любила его, продержалась еще год, после чего поняла, что больше не могу, и подала на развод.
СВЕТСКАЯ ЖИЗНЬ
Да, мне было немножко стыдно, но я испытывала такое чувство свободы, встречаясь с прежними и уже забытыми подружками в барах, каешках, на дансингах и просто на их тесных кухоньках, что чувство неловкости вскоре совсем растаяло. Что стало с Димой, я не знала и знать не хотела. Меня закружил вихрь светской жизни, а затем взяло верх мое известное всем рациональное начало и честолюбие. Я, конечно же, собиралась вернуться в свою специальность!
Увы, вскоре поняла, что за время моего затворничества наука так сильно ушла вперед, что мне, если захочу остаться в своей профессии, придется вновь учиться и опять начинать все с нуля. Но этого я не хотела, ненавижу возвращаться. Вперед и только вперед! Папа всегда говорил, что у меня холодные, расчетливые коммерческие мозги, лишенные романтизма и сомнений. Правда, когда я стала попадьей, он несколько пересмотрел свои убеждения относительно меня, но я и сама знала, что бизнесом заниматься смогу. Еще обнаружила, что во мне присутствует жилка авантюризма. Итак, я решила стать бизнесвумен, но в каком направлении двигаться, не знала. Впрочем, торопиться мне было некуда, жила я с родителями, людьми совсем не бедными, была у них единственной дочерью, причем блудной и вернувшейся в лоно семьи. Меня обожали и ни в чем не отказывали. Я начала ходить на курсы по бизнес-планированию, знакомилась там с разными людьми и вскоре встретилась с человеком, с которым судьба повела меня дальше по жизни.
ВТОРОЙ МУЖ
Звали его Русланом, и приехал он в наш город из далекой Эстонии, решил, что здесь получит более качественное образование. Руслан планировал открыть пекарню в Нарве, где родился и вырос, он показал мне свой бизнес-план, и я поразилась тому, насколько там все было идеально просчитано. Этот человек, признаюсь, увлек меня своей одержимостью и умением считать деньги, которые у него и так, насколько я поняла, водились в немалом количестве. В Нарве у Руслана уже было несколько ресторанов, закусочные и кофейни. Работали они безупречно, доход приносили, он планировал расширять и разнообразить свой бизнес.
Папа всегда говорил, что у меня холодные коммерческие мозги, лишенные романтизма. Да я и сама знала, что бизнесом заниматься смогу
Была ли я влюблена в него? Скорее нет, чем да. Если Дмитрий в свое время поразил меня добротой и каким-то внутренним светом, то Руслан казался мне такой надежной стеной, за которой ничего не страшно. Влюбился ли он в меня? Наверное, да, по крайней мере, он мне много говорил об этом, да и женское сердце не обманешь. Мы расписались. Родители с грустью восприняли мое сообщение о скором отъезде в Эстонию, но так не отчаивались, как много лет назад, когда я готовилась стать попадьей. Руслан попросил меня окончить бухгалтерские курсы, и я обнаружила, что ничего сложного в этом деле для меня нет. Еще бы! Ведь кто подсчитывал церковные деньги и следил за церковной кружкой? Самые азы бухгалтерии я освоила, еще будучи попадьей, а теперь стала пекаршей, вот так иногда шутит жизнь. Хотя не совсем и пекаршей, если честно. Скорее, я стала администратором и хозяйственником. Регистрацией пекарни занималась без чьей-либо помощи. Мой муж считался индивидуальным предпринимателем, и в списке видов деятельности его предприятий уже был указан код, разрешающий открытие пекарни. И все же Руслан сказал мне, чтобы оформляла пекарню на себя, он так решил, и я не сопротивлялась, о будущем тоже ведь надо думать, а вдруг опять одна останусь?
ОЧЕРЕДЬ ЗА ХЛЕБУШКОМ
Я искала помещение для своей пекарни и от многих предложений отказывалась, потому что хотела открыть ее в хорошем месте. Покупала оборудование, набирала штат, бодалась с государственными организациями, от которых зависело благополучие моего бизнеса и которые хотели от меня денежного вознаграждения. Я нашла превосходных пекарей, у меня их работало четверо, по два в смену. Еще на моей пекарне трудились две кассирши и одна уборщица, и мы этим небольшим коллективом прекрасно справлялись с довольно большим объемом работы. Я сама закупала сырье, ведь выпечка -продукция скоропортящаяся, она не хранится долго. Покупать муку нужно непосредственно перед запуском производства, приобретать ее «про запас» недопустимо. Я вела переговоры с поставщиками и это, наверное, была основная трудность, потому что город мне был чужим и эстонский язык тоже, а ведь многие по-русски отказывались разговаривать и, тем более, заполнять документы. И я все это, в конце концов, освоила, и сложнейший эстонский тоже. Пекарня моя заработала и вскоре стала самой популярной в Нарве. Я снабжала булочками все рестораны и кафе своего мужа, его кофейни получали от меня вкуснейшие и, естественно, свежайшие пирожные. По утрам за моим хлебушком выстраивались очереди. Моя жизнь потекла так, как я и мечтала в юности: стабильно и ровно. Честолюбие мое было сыто, но…
ПРАКТИЧЕСКИ БОМЖ
Руслан, вместо того чтобы радоваться, ведь мои успехи в бизнесе делали богаче и его самого, стал часто раздражаться на меня. Он сто раз на дню напоминал, что именно его деньги вложены в так называемый мой бизнес, и так далее. Я в долгу не оставалась, возражала, и однажды он с силой ударил меня по лицу. Щека потом долго горела, а я от неожиданности — меня никто никогда не бил — даже не обиделась тогда, подумала, что просто нервы у мужа сдали, наверное, какие-то неприятности в его основном бизнесе. Но, увы, тот случай если и был первым, то последним он не стал. Стоило мне возразить Руслану хоть в чем-то, как в ход шли уже не только руки, но и его ремень с большой железной пряжкой. Я была готова плюнуть на свою пекарню и вернуться к родителям, но тут умер мой отец, который всегда был для меня путеводной звездой. И которого я любила куда больше, чем мать. После его смерти мама съехалась со своей младшей сестрой, тоже вдовицей, а наше жилье начала сдавать, благо огромная профессорская квартира стоила дорого и на эти деньги две пенсионерки могли жить безбедно. Да, но мне места там уже не было, и пришлось, скрепя сердце, оставаться в Нарве с мужем. А он словно упивался своей безнаказанностью и постепенно превратился в настоящего домашнего монстра.
Обстановка в нашем доме стала невыносимой, а я — такой запуганной, что всерьез начала думать о разводе. А что? Я женщина не бедная, у меня есть свой, причем очень прибыльный, бизнес и запросто уже могу отдать мужу те деньги, которые он в мой бизнес вложил. Да, все это логично и правильно, но, как выяснилось, только на словах. Лишь только я сообщила Руслану о желании с ним развестись, он сразу огорошил меня тем, что мне, оказывается, ничего не принадлежит. Пекарня записана на меня, да, но это юридически неверно, и первый же адвокат камня на камне не оставит от этой бумажки. Все, абсолютно все принадлежит Руслану, точнее, находится в его предприятии, а он там царь и бог, единоличный владелец. Я побежала к юристам, и все как один подтвердили слова моего мужа. То есть уйди я от него, буквально окажусь на улице в той одежде, в которой обычно хожу. И ничего больше! Ни бумаг, ни акций, ни денег, которые лежат на счету пекарни, «моих денег», как я думала до недавнего времени.
НЕ ПО-БОЖЕСКИ
Муж прекрасно был осведомлен о моих походах по юристам и так же прекрасно видел, что я обескуражена и растеряла весь свой воинственный настрой. Он, уже не стесняясь, приводил в наш дом женщин модельной внешности, они запирались на третьем этаже, там гремела музыка, слышался громкий смех. А я… Сидела в своей комнате, забравшись с ногами на диван, и читала детектив, упрямо делая вид, что ничего не вижу и не слышу. Это стало приносить хоть какие-то плоды: муж оставил меня в покое, почти не бил, но и практически не замечал. Вроде как мы просто проживали поблизости, как не очень добрые, но все же соседи.
Я получила диплом специалиста компьютерной диагностики и стала одной из тех мошенниц, что наживаются на людских надеждах
Не знаю, когда именно наступило прозрение, но однажды я сказала себе, что нельзя так жить, это стыдно, «не по-божески», как говорил Дмитрий. И подала на развод. Руслан, казалось, только этого и ждал. Он неожиданно резко подобрел и даже предложил поработать кондитером в его пекарне, пока не найду себе что-то другое. И, знаете, я согласилась! Бывшие мои сотрудники, а теперь просто коллеги, вели себя благородно, делали вид, что ничего особенного не произошло, относились ко мне с прежним почтением и по привычке во всем меня слушались. Я вновь начала чувствовать себя хозяйкой в этом царстве муки и корицы, правда, уже на твердой зарплате. Мое новое положение меня устраивало, хотя и не собиралась здесь задерживаться, но это опять напрягло моего, теперь уже бывшего, мужа. Я вновь начала раздражать Руслана, хотя он и помнил, что сам предложил мне поработать здесь. При всех его недостатках, нельзя было обвинить Руслана в том, что слова он не держит, поэтому он начал избавляться от меня иным путем. Вменил мне в обязанности… уборку помещения и мытье туалетов в пекарне, уволив при этом уборщицу и не прибавив мне денег к зарплате. Началась моя каторга: ночами я пекла хлеб, а днем убирала двухсотметровое помещение пекарни. На сон времени совсем не оставалась, я стала заговариваться, забывать, куда что положила, у меня начались головокружения. Как медик понимала, что ничего хорошего эти симптомы не сулят. Как медик… Да полно ли? Какой я врач, уже и не помнила, куда запрятала свой диплом. И все же…
КОМПЬЮТЕРНАЯ ДИАГНОСТИКА
Однажды, направляясь на свою каторгу, я неожиданно пошла совершенно в другую сторону. И увидела здание с вывеской «Курсы компьютерной диагностики болезней». Почему я обратила на него внимание? Видимо, все, связанное с медициной, осталось для меня единственно важным в жизни. Я не вернулась в пекарню, а окончила эти курсы — всего-то месяц, теперь у меня на руках диплом специалиста компьютерной диагностики. Смешно! Смешно и немного стыдно, потому что стала одной из мошенниц, наживающихся на людских болезнях, несчастьях, надеждах. Прекрасно знала, как часто ошибается компьютер и выдает неправильный результат. Хотя по этим симптомам любой студент «на глаз» поставил бы правильный диагноз. Очень скоро я приобрела известность, ко мне стали записываться за несколько месяцев. А у меня нет сил ни бросить это занятие, ни даже как-то изменить его, применив свои прежние знания. Зачем? Стыд потихонечку уходит из моего сознания, я же силком никого не тащу в свой кабинет. Эти доверчивые и глупые создания почему-то решили, что «нормальной медицине» сейчас веры нет. Только все чаще вспоминаю своего Диму и думаю, что бы он сказал в этой ситуации… Видимо, все-таки дает о себе знать опыт жены священника, и я не до конца растеряла то, что он успел вложить в мою душу.
ИСТОРИИ ИЗ ЖИЗНИ, Наталия, 35 лет
